если б был я Дэн Браун — давно бы уже
подошел бы к профессии правильно.
вот идея романа, на чьем тираже
я нажился бы круче Дэн Брауна.
но роман — это время, детали, слова,
а с балладою проще управиться.
начиналось бы так: Патриарх и Глава
удаляются в баню.
попариться.
(происходит все это не в нашей стране,
не на нашей планете, а где-то вовне.)
разложив на полке мускулистую плоть
и дождавшись, пока разогреется,
президент бы спросил его:
— есть ли Господь?
аатриарх бы сказал:
— разумеется.
президент бы промолвил:
— я задал вопрос,
но остался, похоже, непонятым.
патриарх бы ответил:
— ну если всерьез,
то, естественно, нету. какое там!
президент бы его повалил, придавил
и сказал:
— я с тобой не шучу. уловил?
жаркий воздух хватая, тараща глаза,
патриарх бы сознался безрадостно:
— ну за что ты меня?
я не знаю… не зна…
президент бы сказал:
— мы дознаемся.
и ушел бы приказ по спецслужбам страны:
оторваться на месяц от всякой войны,
от соседских разведок, подпольных врагов
и от внешнего, злобу таящего,
разыскать,
перечислить наличных богов
и найти среди них настоящего —
меж мечетей, меж пагод, меж белых палат…
не впервой им крамолу откапывать!
ведь нашли же однажды.
а Понтий Пилат
был не лучше, чем наши, уж как-нибудь.
и пойдет панорама таинственных вер:
вудуист, например,
синтоист, например…
это сколько же можно всего описать!
и мулатку, и немку прелестную,
и барочный фасад,
и тропический сад,
и Мурано, и Бонн, и Флоренцию!
промелькнул бы с раскрашенным бубном шаман
и гречанка с Афиной Палладою…
но зачем мне писать бесконечный роман,
где отделаться можно балладою?
и, обшарив сакральные точки Земли,
возвратятся герои в песке и пыли,
из метели и адского печева,
и признаются:
— мы ничего не нашли.
а докладывать надо.
а нечего.
и возьмут они первого встречного — ах! —
да вдобавок еще и калечного — ах! —
и посадят без всякого повода,
и хватают его, и пытают его,
и в конце уже богом считают его,
ибо верят же все-таки в Бога-то!
и собьют его с ног,
и согнут его в рог,
ибо дело действительно скверное, —
и когда он под пыткой признает, что Бог,
он и будет тем Богом, наверное.
покалечат его,
изувечат его,
а когда он совсем покалечится —
то умрет под кнутом,
и воскреснет потом,
и, воскреснув, спасет человечество.
и начальство довольно –
не в первый же раз
предъявлять бездыханное тело им.
неизменный закон торжествует у нас:
если Господа нету,
то сделаем.
и случится просвет
на две тысячи лет,
а иначе бы полная задница,
потому что ведь Бога действительно нет,
пока кто-то из нас
не сознается.
(с) Д. Быков
